Серафим Григорьевич Штыков родился в 1905 году в г. Карабаново. С детства мечтал стать военным и осуществил свою мечту, пройдя путь от курсанта до генерал-майора, командира 202-й стрелковой дивизии, слава о которой шла по всему Северо-Западному фронту. Погиб под Старой Руссой 9 января 1943 года.
Дочь Серафима Григорьевича, Людмила Серафимовна, во время войны была эвакуирована на Урал, в Пермь, где училась в школе, закончила филологический факультет государственного университета. Вышла замуж за кандидата филологических наук, доцента Аббаса Султановича Рагимова, впоследствии вместе с ним и дочерью переехала в Баку. Защитила кандидатскую диссертацию, работала доцентом в институте русского языка и литературы. Потом, в 1966 году, был переезд в Санкт-Петербург, к дочери. Здесь, находясь на пенсии, Людмила Серафимовна и живет - на Большом проспекте.
Она прислала, накануне 60-летия Победы, очерк-воспоминание об отце, за что редакция признательна Людмиле Серафимовне.
ПАМЯТЬ
ОТЕЦ
(О ГЕНЕРАЛЕ СЕРАФИМЕ ГРИГОРЬЕВИЧЕ ШТЫКОВЕ РАССКАЗЫВАЕТ ЕГО ДОЧЬ)
МЕЧТАЛ С ДЕТСТВА
Когда началась война, мы жили в небольшом литовском городке Радвилишкис. Об отце остались детские воспоминания, но с годами я узнавала о нем все больше. Узнавала от мамы, от фронтовых друзей отца, которые до сих пор называют себя штыковцами.
Отец остался в моем детском восприятии таким, каким он был в семье и в письмах с фронта. Небольшого роста, стройный, с тонкой талией, перетянутой ремнем, всегда в военной гимнастерке, он был очень жизнерадостным человеком. Когда смеялся, глаза его лучились, а улыбка и смех заражали искренностью и весельем. Накануне войны мама была тяжело больна и полгода находилась в больнице. И вот отец старался вечерами находиться с нами: со мной и братом. Запомнились зимние вечера, когда мы садились у печки, в которой потрескивали горящие дрова, и тихо напевали:
Белая Армия, черный барон
Снова готовят нам царский трон,
Но от тайги до британских морей
Красная Армия всех сильней.
Красная Армия... С детства он мечтал быть военным.
Шел 1919 год...
Серафим махнул на фронт. В четырнадцать лет. Железнодорожники сняли парнишку и доставили обратно в тихое Карабаново к родителям.
Серафим Григорьевич осуществил свою юношескую мечту: стал кадровым военным. Он постоянно учился, овладевая военным искусством. Вначале во Владимирской Губернской партийной школе. В 1922 году его переводят в 27-ю Иваново-Вознесенскую пехотную школу им. М.В. Фрунзе. Там в 1924 году он стал коммунистом Ленинского призыва. Так осуществилась детская мечта.
В 1938 году С.Г. Штыков заканчивает Высшую общевойсковую тактическую школу "Выстрел" - одно из старейших и авторитетнейших учебных заведений Красной Армии. Долгие часы просиживал он в читальном зале библиотеки, подбирал нужную литературу, конспектировал. Им основательно был проработан фундаментальный труд В.М. Шапошникова "Мозг армии", научные труды других талантливых теоретиков.
Из школы "Выстрел" майор Штыков вышел уже опытным кадровым командиром.
В начале 1939 года Серафим Григорьевич вернулся в полк. Потом была Западная Белоруссия, финская кампания, за которую награжден орденом Красного Знамени. Служба продолжалась. В мирное время С.Г. Штыков прошел путь от рядового до полковника, заместителя командира 202-й стрелковой дивизии.
Отец мой был прекрасным семьянином. Он очень любил мою маму, свою жену. Она была красивой. Гладкая прическа и безукоризненно ровный прямой пробор, длинные черные косы уложены на затылке, правильные черты лица и трагические карие глаза, взгляд которых, увидев однажды, трудно забыть. Не случайно и имя - Мария, а для отца - крепко любимая Марусель. Но он был настоящим патриотом в самом высоком значении этого слова. Мама не раз повторяла нам с братом его слова: "Самое дорогое у меня на свете - это семья: жена и дети. Но если потребует Родина, я отдам все, и свою жизнь".
Отдельно для меня с братом отец писал письма. В конверте всегда было два письма: одно для мамы и одно для нас. К этим пожелтевшим уже листкам я прикасаюсь с особенным трепетным чувством, как к самому дорогому и святому.
В годы войны мы жили на Урале, в Перми. В одном из писем отец писал нам: "Я очень рад, что вам нравится город, что вы посетили ряд музеев, это вам очень полезно. Да и вообще везде наша Родина богата и красива. Ее надо любить. За нее надо драться".
Во всех письмах отец говорит о нашей скорой победе над врагом и ни слова о том, как невыносимо трудно на войне. "Ну, как я живу? Живу нормально, как и подобает на войне. Бьем фашистов, этих проклятых собак. Недалек тот день, когда немец будет разбит, уничтожен. Со мной все в порядке. Скоро увидимся!".
И ГРЯНУЛ БОЙ
Война началась утром 22-го июня 1941 года. Я хорошо помню этот день, потому что семьи военных грузили в товарные вагоны для отправки в тыл. Над нами летали фашистские самолеты. Помню, как мы лежали в каком-то рву на земле, а литовцы, местные жители, бросали в воздух какие-то предметы, радуясь немецким самолетам.
18 июня 1941 года 202-я стрелковая дивизия снялась с занимаемых зимних квартир и заняла оборону во втором эшелоне 8-ой армии Прибалтийского военного округа.
Накануне ночью Серафим Григорьевич попрощался с женой и детьми - мною и Вовой. Я помню, как сквозь сон почувствовала рядом с моей кроватью отца. Он наклонился и поцеловал меня. Так мы расстались навсегда. И испытанное в ту ночь чувство прощания и тревоги живет во мне до сих пор.
23 июня в 20-30 километрах от границы дивизия вступила в свой первый бой с наступающими фашистскими войсками. Три дня отбивала ожесточенные атаки танков и пехоты противника. Организация и оборона боя легла на плечи Штыкова. "Это был жаркий бой в полном смысле слова, - вспоминает комиссар дивизии полковник С.Ф. Хвалей. - Мне и полковнику Штыкову пришлось водить подразделения в атаку".
Отходила дивизия медленно, с упорными, кровопролитными боями.
Особенно ожесточенные бои были в районе г. Сольцы. Командир дивизии за плохое руководство 18 июля был отстранен от командования. Командиром дивизии был назначен полковник С.Ф. Штыков.
После ожесточенных боев за г. Сольцы дивизия отходила на Старую Руссу.
Полковник С.Ф. Хвалей пишет: "С.Г. Штыков поставил задачу оборонять Старую Руссу во что бы то ни стало. Он понимал важнейшее значение этого города как стратегического узла, и в этом уже тогда проявился его талант военачальника".
Тяжелые оборонительные бои за Старую Руссу дивизия вела до 25-го августа 1941 года. К этому времени немецко-фашистские войска продвинулись далеко на восток, потеснив соседние части. Дивизия оказалась в окружении, оторванной от 11 армии, без продовольствия, медикаментов, боеприпасов, с большим числом раненых.
Комдив С.Г. Штыков сумел вывести дивизию из окружения, заманив в "мешок" фашистские войска, которые оставили на поле боя свыше 600 убитых и раненых и много боевой техники. Этому бою газета "Красная Звезда" от 14 сентября 1941 года посвятила передовую статью, а 19-го сентября напечатала очерк полковника В.И. Дермана "Сила огня и маневра".
Командование 11-ой армии считало 202-ю стрелковую дивизию погибшей. Но когда доложили, что дивизия вышла из окружения в полном составе, со всей боевой техникой и заняла оборону в расположении армии, Военный Совет 11-ой армии объявил всему личному составу благодарность, а комдива С.Г. Штыкова и комиссара С.Ф. Хвалея представили к награждению орденами Красного Знамени.
О боевых делах штыковцев заговорили центральные и фронтовые газеты. От Верховного Главнокомандующего тов. Сталина были получены в подарок 5 автомашин "ГАЗ-64".
Активные боевые действия дивизии Штыкова создали ей заслуженную боевую славу на всем Северо-Западном фронте. Немцы боялись ее, а для наших войск она была образцом. Немцы забрасывали листовки. В них оценивали голову Штыкова сначала в 20 тысяч, а потом в 200 тысяч марок.
В 1942 году за умелое руководство боевыми операциями дивизии, за мужество и отвагу С. Г. Штыкову Советом Народных Комиссаров Союза ССР было присвоено звание генерал-майора.
Осенью 1942 года дивизия Штыкова в ожесточенном и кровопролитном бою овладела важным, сильно укрепленным пунктом Пустыня, Ленинградской области, уничтожив при этом до 1000 солдат и офицеров противника.
В январе 1943 года Северо-Западный фронт перешел в наступление по ликвидации окруженной Демьянской группировки противника.
Мне запомнилась поговорка, которую любил повторять отец: "Не имей сто рублей, а имей сто друзей". Передо мною письма его фронтовых друзей, ветеранов Великой Отечественной войны. Они написаны в период с 1962 по 1968 год пионерам-следопытам Карабановской средней школы №1, которую закончил когда-то мой отец. Их 28. Это письма генералов и Героев Советского Союза, военных корреспондентов, журналистов и писателей, артиллеристов, медицинских работников, партизан. Они рассказывают о том, каким командиром и человеком был мой отец на войне.
Боевой друг Серафима Григорьевича, комиссар Степан Фомич Хвалей писал: "Генерал Штыков обладал интересными нравственными качествами, был не только хорошим командиром, но и человеком большой души. Все это предъявляет большие требования к каждому, кто попытался бы нарисовать облик такого интересного человека, каким был Серафим Григорьевич".
"В этом человеке все и сразу располагало к себе: очень мягкая, какая-то "уютная" улыбка, умный прищур глаз, доступность, спокойный тон, ясность суждений. Таково было первое впечатление от Серафима Григорьевича, - продолжает полковник медицинской службы Л.М. Бедрин, - и это впечатление укреплялось после каждой встречи с ним, перерастая в доверие, уважение и любовь. Я хорошо помню, как любили его все бойцы дивизии. Они все знали его, многих он знал по имени. Он всегда, во всех условиях прежде всего думал о людях. Мне пришлось видеть Серафима Григорьевича и в гневе. Этот гнев вызывали в нем люди, не заботившиеся о подчиненных, карьеристы, трусы, изменники. К таким людям он был беспощаден".
Серафим Григорьевич был очень требовательным к себе. Несмотря ни на какие трудности, даже в дни тяжелых боев, он всегда находил время, чтобы привести себя в порядок: всегда был чисто выбрит, аккуратен в одежде, подтянут. Этого он требовал и от других.
Боевые друзья называют его волевым, энергичным человеком с порывистыми движениями, человеком кристальной чистоты, беспредельно любящим свою Родину патриотом, жизнерадостным, верящим в победу над врагом.
У него была привычка - сидеть, подобрав под себя ногу (такая же привычка и у меня). Это в минуты затишья. Тогда он становился простым и домашним. Для каждого у него было дружеское слово, шутка.
Для комдива Штыкова все были одинаковы, будь то солдат или офицер. Потому что и у тех, и у других, как и у него самого, был один девиз: бей врага храбро, доблестно, толково.
Потом эта фраза стала крылатой и облетела весь фронт. Военные корреспонденты давали во фронтовые газеты броские заголовки: "Храбро, доблестно, толково бей врага, как часть Штыкова".
Это была святая правда. Солдаты Штыкова были храбры и бесстрашны, как сам комдив. Они привыкли видеть своего командира в бекеше, подвижного энергичного. Они восхищались его храбростью и военным искусством.
Герой Советского Союза полковник Федор Тарасович Дахновский вспоминает: "Бывая в траншеях передовой линии, комдив учил бойцов и командиров искусству уничтожения противника. Можно было привести много примеров, когда генерал Штыков уничтожил лично из разных видов оружия сотни вражеских солдат и офицеров. Он был отличным стрелком-снайпером, пулеметчиком, минометчиком и артиллеристом".
Однажды, когда Ф.Т. Дахновский вместе с С.Г. Штыковым находились в окопе передней линии, вражеский снайпер ранил в голову нашего наблюдателя. Серафим Григорьевич решил лично расправиться с фашистским снайпером. Он взял снайперскую винтовку, выбрал себе позицию для стрельбы, засек двух снайперов и приказал выставить две-три каски на бруствер окопа для приманки фашистов.
Как только каски появились на бруствере окопа, со стороны противника последовало два выстрела с разных точек. Одновременно последовало два выстрела один за другим, произведенных генералом Штыковым. Фашистские снайперы были убиты. Бойцы восхищенно наблюдали за стрельбой своего командира.
В дивизии, одной из первых, зародилось снайперское движение. При встрече с корреспондентами "Красной Звезды" генерал Штыков часто упоминал фамилии сержанта Доржиева и солдата Лазарева, лучших снайперов дивизии. Сержант Доржиев из снайперской винтовки сбил немецкий истребитель и был награжден за этот подвиг орденом Ленина.
Слава о штыковской дивизии гремела по всему фронту. О ней передавали по радио, о ней слагали песни и стихи. В газетах и листовках призывали равняться на штыковцев, драться так, как дерутся штыковцы.
ПОСЛЕДНИЙ БОЙ ГЕНЕРАЛА
О том, как погиб мой отец, мне рассказали Герой Советского Союза полковник Федор Тарасович Дахновский, полковники Валентин Яковлевич Лиференко, Андрей Парфенович Шувалов и Федор Лукич Лайко.
В конце 1942 и в начале 1943 года бои за ликвидацию окруженной вражеской Демьянской группировки приняли особенно жестокий характер. Враг пытался выбраться из кольца окружения через так называемый "Рамушевский коридор".
Перед командованием дивизии была поставлена задача - закрыть "Рамушевский коридор" и не дать противнику вырваться из окружения. Серафим Григорьевич был вызван на Военный Совет Армии, где получил приказ закрыть этот злополучный коридор.
В силу этого он вынужден был лично устроить наблюдательный пункт непосредственно у переднего края боевых действий. Майор А.П. Шувалов предупредил комдива о ненадежности места для НП дивизии. Но генерал оставил эти слова без внимания.
9 января около 16 часов неподалеку от блиндажа, в котором были генерал Штыков, Ф.Т. Дахновский - начальник артиллерии дивизии, медсестра Анна Тимофеевна Алдошина и еще трое офицеров, разорвался тяжелый снаряд. Через несколько минут - еще один, 205-миллиметровый. "В вилку взяли, Серафим Григорьевич, - Дахновский повернулся к генералу. - Надо переносить наблюдательный пункт. Немец пристрелялся". Однако в этот момент комдива попросили к рации. Очередной снаряд разорвался совсем рядом.
Полковник В.Я. Лиференко вспоминает: "Разрыв снаряда "Берты" был в 4-х метрах от блиндажа, в результате чего неприкрытые грунтом бревна наката были сметены. Генерал в это время стоял и говорил по телефону. Вероятно, он погиб от удара бревном по голове, так как полковник Дахновский и другие офицеры сидели, и все остались живы".
Полковнику В.Я. Лиференко было поручено доставить генерала в штаб дивизии.
Жена генерала, Мария Константиновна, ждала в это время мужа. Она приехала в гости накануне Нового 1943 года. В землянку, где она находилась, постоянно заглядывали офицеры, любуясь ее красотой.
Лев Гороховский посвятил ей стихи:
Тихо в землянке, тепло,
И от лампы свет вокруг,
А за дверью снега бело,
Точно лебеди сели на луг...
В тусклом свете - ваши черты...
И задумчиво-томный взгляд.
Сколько нежности в них, простоты,
И красив как ваш наряд.
А в землянке тихо, тепло,
В свете лампы - ваш силуэт...
И сидите вы, ждете его,
А его все нет и нет.
Хоронили генерала с воинскими почестями на лесной поляне у деревни Мануйлово. Прогремел салют. Штыковцы салютовали в сторону противника из всех видов оружия. "Мы молча, обнажив головы, стояли у свежей могилы боевого товарища, - вспоминает полковник В.В. Фарберов. - У многих из нас, людей, видавших немало смертей, стояли слезы на глазах".
Через несколько дней генерал-майор С.Г. Штыков был награжден орденом Ленина.
***
В городе Карабаново, на родине генерала, именем С.Г. Штыкова названа одна из улиц. В г. Старая Русса имя генерала С.Г. Штыкова носит набережная реки Полисть.
Л. ШТЫКОВА-РАГИМОВА,
кандидат педагогических наук, доцент.
Генерал-майор С.Г. Штыков (лето 1942 года)