Скоро наступит пора летних отпусков, и потянутся в древний город Александров гости - родные, близкие, знакомые. И, как водится, почти каждого из них александровцы поведут в музей-заповедник "Александровская Слобода", будут с гордостью показывать подлинные сооружения царской резиденции Ивана Грозного и слушать увлекательные рассказы экскурсоводов о славных и драматических страницах российской истории XVI в.
А гости будут удивляться, ахать, восхищаться и писать благодарности в книги отзывов. Их немало хранится в архиве музея-заповедника. "С большим восхищением осмотрели этот исторический комплекс. Тут удивительно красиво!" - делится своими впечатлениями семья Новиковых. "Испытываю радость и гордость за прикосновение к священной истории в исторических стенах", - сообщает москвичка. "Прекрасный музей, весь заповедник, комплекс не только свидетельство славной русской истории, но и хранитель истинного русского духа", - пишут из Ногинска.
Но более всего благодарят людей: работников музея, его директора "за сохранение и поддержание в надлежащем виде памятников культуры, составляющих национальное достояние", и вообще всех, "сохранивших и сохраняющих наши исторические памятники".
Да, многие понимают, что за чудом сохранения выдающегося ансамбля стоят непростые судьбы людей, которые боролись за памятники русской архитектуры и реставрировали их, когда эти памятники бессмысленно уничтожались. Особенно страшным выдался XX век, его 20-е - 30-е и 50-е годы. В фотографиях архитектурного ансамбля Слободы той поры предстает неприглядная картина неухоженности, захламленности, стихийной бытовой застройки, заселенной жителями фабричного поселка "Заря". Едва видны половины окошек подклетных помещений, деревянные крыши зияют дырами, и с трудом верится, что это изображения некогда великолепных сооружений опричной столицы.
Именно в эти критические для древних памятников времена находятся талантливые, сильные архитекторы-реставраторы: Петр Барановский и Николай Сибиряков, - которые под старыми крышами, грубой штукатуркой, в засыпанных землей и залитых водой подвалах видят, находят и открывают миру подлинные, уникальные формы изумительной древней архитектуры Александровской Слободы, спасая памятники от забвения и разрушения.
Личность первого значительного реставратора архитектурного ансамбля Слободы, Петра Дмитриевича Барановского, в последующем обрастет легендами. Одна из них утверждает, что именно он спас от сноса собор Василия Блаженного на Красной площади, сказав: "Будете взрывать - покончу с собой", и послал телеграмму Сталину с угрозой самоубийства. Отдав делу спасения памятников истории и культуры более 70 лет своей жизни, он по праву стал для современников Учителем, Хранителем, Мастером.
Начало его многолетней работы в Александровской Слободе относится к 1923 г., когда деятельность Барановского, тогда молодого перспективного ученого, сотрудника Центральных научно-реставрационных мастерских, по выражению его биографа Ю. Бычкова, приобрела поразительный размах и результативность. Им проведены обследования и реставрация памятников на Соловках, в Смоленске, Юрьеве - Польском, Боровске, Коломенском, в Москве и Александровской Слободе, куда архитектор выезжает поначалу для оказания помощи в музейном строительстве. С организацией музея в Слободе Барановскому, страстному исследователю по природе, представляется счастливая возможность добраться "до первозданности". В составленном им "Перечне научных исследований... обмеров, фиксаций и проектов реставрации" под 1923, 1927 гг. указаны открытия в Александровской Слободе: "Покровская церковь XVI в. Открытие фресок в шатре, алтаре, раскрытие архитектурных деталей". Короткие, лаконичные фразы. А что за ними?
"Настоятельная необходимость в охране архитектурных памятников, - говорит в автобиографии Барановский, - заставляет отдать все силы на служение этому делу. По этой причине с 1923 г. я оставил свои педагогические занятия в вузах, работу в Академии". Начинается практическая работа исследователя-реставратора, изнурительная физически, в пыли, строительном мусоре, с обязательным лазанием по лесам и без них. Из-под толщи поздних наслоений он добирается до частей памятника XVI в., расчищает подлинные грозненские входы, окна, кокошники, восстанавливает их. Его невероятная трудоспособность, чутье, интуиция настоящего ученого приводят к феноменальному открытию: за поздним сводом, перекрывающим домовой храм Ивана IV, в шатре - фрески! Позднее, когда они будут отреставрированы, изучены и предстанут всем на обозрение, выяснится, что в русском искусстве росписи шатра Покровской церкви Александровской Слободы не имеют аналогий и выполнены лучшими мастерами своего времени по личному заказу царя. К тому же они никогда не записывались, что, кроме всего прочего, придает им особую ценность.
Недаром, когда Барановский был обвинен в "аполитичной" защите памятников старины, он писал в свое оправдание, что именно ему пришлось делать общественным достоянием самые лучшие памятники, являющиеся величайшими достижениями искусства своего времени и часто имеющими мировое значение. Среди первых в ряду более 100 памятников высшей категории назван им Александров XVI в.
Три года провел архитектор в Сиблаге и возвратиться к любимой работе смог только весной 1936 г. В столице ему, как поднадзорному, жить запретили. Место жительства было определено в 100 км. от Москвы, в г. Александрове. На самой ранней электричке отправлялся Барановский в Москву, обмерять и тайно фотографировать разрушаемый Казанский собор, спеша возвратиться к 17.30, чтобы отметиться у александровского оперуполномоченного в книге учета.
В том же году он поступил на должность архитектора - реставратора в музей "Александровская Слобода" и занялся научным исследованием и реставрацией комплекса памятников XVI-XVII вв. В упоминаемом ранее "Перечне" его деятельность в Слободе датируется 1936, 1937, 1938, 1939 годами. И на этот раз опять сухие строки: "Троицкий собор XVI в. Обмер, исследование и эскизный проект реставрации. Разборка глав XIX в. раскопка в области алтарной стены, открытие древних окон и пр.". Вероятно, это было продолжением реставрационных работ 20-х годов, заключавшихся в освобождении собора от поздних наслоений, "искажающих и уродующих памятник" (Н.В. Сибиряков). Были убраны четыре поздние главки, стоящие по углам куба, и раскрыт ранний килевидный проем в средней абсиде. Стремясь раскрыть первоначальный облик дворцово-храмовых памятников, Барановский, как метко заметил Ю. Бычков, "везде находил то, что другие не видели или не желали видеть". Жил же этот великий провидец-архитектор скромно, непритязательно - в келье бывшего Успенского монастыря. Иногда к нему из Москвы приезжала дочь. По внешнему виду не выделялся, да и значения ему особо не придавал, карманы его обычно были полны различных археологических находок: гвоздей, обломков старинных кирпичей, изразцов. Как вспоминал он сам, "мало спал, умеренно питался, иногда сырой крупой... А иногда святым духом... Имею в виду тот большой запал, который необходим для всякого большого дела".
"Большой запал" Мастера в огромной мере передался последующим реставраторам Александровской Слободы. В трудные 1945-47-е гг. архитектором Петром Полонским были проведены откопы цокольной части большинства сооружений. Памятники предстали в полный рост, увидели свет оконные проемы, остатки столбов утраченных галерей, белокаменные цоколи. А главное, было приостановлено разрушение белокаменной и кирпичной кладки, тяжело пострадавшей от погруженности в землю. С 1949 г. эта работа была продолжена архитектором Владимирских научно-реставрационных мастерских Николаем Васильевичем Сибиряковым. После отрытия цоколей под его руководством сделаны отмостки у памятников и решена одна из важнейших задач в спасении древних зданий - отвод воды, ведь весной подвалы наполнялись водой, и сырость там и в подклетах почти не исчезала. Как сообщает в своем отчете архитектор, "уже на следующий год белокаменные подвалы были совершенно сухие". А водоотвод от Троицкого собора прекрасно функционирует до нашего времени!
Уроженец Александрова, Сибиряков трепетно относился к архитектурному комплексу Александровской Слободы. Прежде чем приступить к проекту его реставрации, в начале 50-х годов он провел серьезные исследовательские работы: детальные обмеры, тщательное обследование памятников, архитектурные зондажи, археологические раскопы, много работал в архивах, Владимирском и Центральном. Не зря своей деятельностью в Слободе он заслужил высокую оценку скупого на похвалы архитектора В.В. Кавельмахера: "Приемы этого мастера отмечены пониманием научных принципов и высоким вкусом".
По сути Николай Васильевич Сибиряков первым сформулировал и осуществил на практике основные принципы реставрации двух замечательных памятников ансамбля наиболее переделанных и перестроенных в XVII в. Успенским монастырем - Покровской и Успенской церквей. При условии сохранения исторической обстройки он предложил восстановление их в формах, сложившихся к концу XVII в. с наибольшим возможным раскрытием частей XVI в. По мнению В.В. Кавельмахера, этот подход "в полной мере отвечает принятым во всем мире реставрационным принципам", и реставрация Покровской церкви в 60-х годах XX в. является "одним из самых удачных примеров реставрации и музеефикации памятника архитектуры вообще!"
Проведя в Покровской церкви громадный объем чисто реставрационных работ: восстановление всех разрушенных кокошников, обвалившихся карнизов, заложенных окон и т.д., - архитектор использовал целый ряд неординарных приемов для более точного достижения цели. Древние части памятника он раскрасил в два цвета: кирпичный и белый, тем самым подчеркнув фактуру дворцовых памятников, фасады которых сложены из кирпича и декорированы белым камнем. Восстановил первоначальной вид крыш над трапезной и приделами, благодаря чему каждый объем стал смотреться самостоятельно и максимально открылся объем древней части - шатрового храма. Шатер украсил деревянным лемехом, таким образом изыскав способ сбережения от гибели уникальных фресок. Много интересного сделано им и в интерьере древнего дворцового храма - прежде всего раскрыты от поздних закладок древние алтарные полукружия с фрагментами древней живописи и открыты древние керамические полы.
Настоящей архитектурной сенсацией стали отреставрированные Сибиряковым большие подвалы под храмом, - единственные в своем роде. Освобожденные от земли и воды, приведенные в порядок, с прекрасной белокаменной кладкой и огромными окнами, они поражают массивными сводами, крупными лестницами.
Покоренный высоким мастерством, техническим совершенством строителей слободских построек XVI в, Сибиряков очень деликатно подошел к реставрации Успенской церкви. Частично восстановив изысканную архитектуру ее папертей (видеть ее можно в подклете), он сделал беспрецедентный огромный натурный зондаж со стороны здания, не бросающийся в глаза - на восточном фасаде. Незаурядный архитектор, по образному выражению Кавельмахера, представил его "как римскую руину" в виде зондажа "разлома". И так же, как на Покровской церкви, ввел здесь двойную окраску, имитирующую древний материал памятника.
Так, в середине прошлого века Николай Васильевич Сибиряков не просто мастерски провел восстановление и реставрацию выдающихся памятников Александровской Слободы, а с высокой культурой и художественным вкусом сделал прекрасные образцы показа уникальных фрагментов их архитектуры. Он понимал, что памятники такого уровня, имеющие общечеловеческую ценность, должны стать главными объектами музея и практически определил основу современного подхода музея-заповедника к богатейшему архитектурному наследию Александровской Слободы. В каждом из ее памятников сегодня любой посетитель может прикоснуться к древней архитектуре, в раскрытие и спасение образа которой вложили свои талант, силы и душу замечательные архитекторы, реставраторы-подвижники.
С. ГЛЕЙБМАН,
заслуженный работник культуры РФ.